Яцек Хуго-Бадер в Украине известен мало, а в соседней Польше – настоящая звезда. Журналист самой популярной в стране «Газеты Выборчей» путешествует по странам постсоветского лагеря и рассказывает о своих впечатлениях польским читателям. Его статьи, написанные простым, хлестким языком, народ пересказывает как байки. Обычные зарисовки из жизни российской и украинской глубинки впечатлительные европейцы читают как приключенческий роман. Такая популярность дается нелегко – после каждой поездки Яцек несколько месяцев восстанавливает силы. Жизнь в экстремальных условиях отбирает много энергии и отражается на здоровье. Путешественник исколесил всю Россию, побывал в Воркуте и Владивостоке, проехал по Сибире на «УАЗике», жил на улице с московской бомжихой, пил водку в загибающихся от нищеты поселках Забайкалья, спускался в копанку недалеко от Енакиево. Впечатления от своих поездок по территории бывшего СССР Яцек Хуго-Бадер описал в книге «Белая горячка», которую представил в среду в Донецке в клубе «Ганджубасс». Донбассу в книге отведена целая глава под названием «Блядская симфония до-минор». Незадолго до встречи с читателями автор согласился дать интервью сайту «ОстроВ». Беседу ведем в гостинице «Шахтар плаза». Внешне писатель напоминает актера Джона Малковича, на вопросы отвечает с удовольствием, держится очень просто. Просит не называть нашу беседу «интервью», так как не любит это слово. Подчеркивает, что всегда предпочитает «просто поговорить». В процессе разговора то и дело отвлекается на проходящих мимо девушек на шпильках, каждый раз эмоционально вопрошая: «Как же они так ходят!» Яцек неплохо говорит по-русски, и мы почти обходимся без переводчика. Яцек Хуго-Бадер. - Почему вас интересует именно страны бывшего соцлагеря? - Такова моя специализация. Меня в принципе интересуют все страны, расположенные восточнее реки Западный Буг, но особенно – Россия. Я по-своему влюбился в Россию. Мне нравятся русские люди за их открытые души. С ними легко. Про них легко писать репортаж, потому что они всегда честно отвечают. Я смотрю на мир с тротуара, меня не очень интересуют глобальные процессы, политика. А российская глубинка в этом смысле как раз привлекательна. - Как вы познакомились с Россией? - Я знал русский язык, и меня как-то раз послали в командировку делать репортаж про Михаила Калашникова. Я побывал в России. Стал собирать материал. Потом поехал в Крым, писать о крымских татарах. Потом в Москве случился путч, и я поехал писать о путче. В процессе работы понял, что Россия – очень интересная страна и у нас о ней знают очень мало. Захотелось приехать еще и еще раз. Знаете, я очень люблю путешествовать. - У нас тут, в Донбассе, до сих пор спорят, кому должна принадлежать эта земля. Некоторые считают Донбасс русским регионом. По вашим впечатлениям, Донецк сильно отличается от России? - Честно говоря, у вас я не встретил ни одного человека, который говорил бы по-украински. Ваши таксисты вешают в машинах российские флажки. Ваши девушки одеваются как русские – все носят высокие каблуки. В телевизоре, который стоит у меня в номере, большая часть телеканалов – российские. В Донецке я в большей степени чувствую себя, как в России, и вспоминаю о том, что нахожусь в Украине только когда достаю из кармана украинские деньги. - Что больше всего интересует вас в Донбассе? - Шахтерская тематика. Про Донбасс я не только написал статью, но и снял два фильма для польского телевидения. Собирались снять восемь фильмов, но из-за кризиса возникли проблемы с финансированием. Меня интересовали ваши нелегальные шахты. Я спускался в одну из них, немного поработал там, чтобы понять, что это такое. Шахта была совсем небольшая, там работали всего три человека. Второй раз побывал здесь, когда услышал про взрыв на шахте Засядько. Тогда погиб 101 человек, это была самая крупная шахтная авария в Европе. Потом приехал еще через год, тогда и написал статью про Донбасс. - Почему выбрали такое ругательное название? - «Блядская симфония до-минор» - это цитата. Из беседы с музыкантом, который играл в оркестре на шахтерских похоронах. Это его слова. Вся глава о Донбассе – это диалоги с родственниками погибших шахтеров. Я написал ее очень просто – пришел в дом, где дали квартиры вдовам, стал ходить по подъезду как коммивояжер и просто звонить в каждую дверь. Беседовал со всеми, кто соглашался со мной говорить. Это была тяжелая работа в психологическом плане, но в то же время один из лучших моих репортажей. Знаете, меня очень интересовал момент – как полученные деньги изменили шахтерские семьи. Они ведь получили от государства компенсацию за погибших. Невиданные деньги для них. - Какие впечатления остались от Донецка? - Это очень трудный вопрос для меня. Я приезжал за конкретной темой, я изучал людей, а не город. Часто меня просят сравнивать города, но я не могу этого сделать, потому что в основном общаюсь с жителями. А люди всегда разные во всех городах. - Но все-таки, какой город запомнился больше всего? - Запомнилась Воркута. Я был там в 1997 году, когда там был кризис и оттуда уезжали люди. В Воркуте я купил квартиру всего за 100 долларов. Было дешевле купить квартиру, чем неделю жить в гостинице и платить за номер. Адрес жилья уже не помню, помню только, что в моем подъезде только три квартиры были обитаемы. Остальные были заброшены. Еще очень запомнилась республика Коми. Я там жил с кочевниками в чумах. Это было прекрасно и ни на что не похоже. Любопытно, что там все мужчины были закодированы. Они много пили, и почувствовали, что водка их убивает, поняли, что надо спасаться. - В Украине многие убеждены, что Донбасс – опасный и мрачный регион, что люди здесь агрессивны и плохо идут на контакт. У вас были схожие впечатления? - Нет. Конечно, народ здесь рабочий, но в этом ничего страшного я не вижу. Такие регионы есть во всех странах. У нас в Польше есть похожая местность - Шленск. По статистике у вас, конечно, плохо. Высокий уровень преступности. Но я лично сам не сталкивался с криминалом. Вообще, за все время моих путешествий по постсоветским странам меня и обокрали-то всего один раз, в России. В Польше и то грабили чаще. - А как получилось, что вас обокрали? - Это было в Забайкалье, в поселке Слюдянка. Там я пошел с местными в баню. Немного выпил, расслабился и потерял бдительность. Обычно я очень бдителен в путешествиях, а тут потерял концентрацию. Украли рюкзак. Повезло, что пропали только личные вещи – всякие мелочи. Главное, что сохранились рабочие записи. - Вы считаете, в России много пьют? - Да, очень много. Для меня это было большой проблемой, было тяжело работать. Если какой-то длинный разговор – то всегда появляется водка. Русские считают своим долгом всегда напоить гостя издалека. У меня бывало по 3-4 встречи в день, я просто физически не мог столько пить. - Вы много времени проводите с героями своих репортажей. Кто запомнился больше всех? - В Москве я сутки прожил с бомжихой Эммой. Оделся в лохмотья, искал еду, пил плохую водку. Это было очень увлекательно. Я думал, что нищие живут легкой и беззаботной жизнью, но на самом деле оказалось, что бродяжничество – тяжелая работа. Эмма целый день была на ногах! То бегала в поисках пищи, то собирала бутылки. - Наверно, ваш образ жизни таит немало опасностей. Вам бывало страшно в ваших путешествиях? - Да. Когда я был на Колыме, мне нужно было переправляться через реку Ауда. Моста не было, а паром уже не ходил. У меня был выбор, возвращаться назад за 2 тысячи километров или переплыть на лодке. Там был лодочник, который занимался такими перевозками за деньги. Пока он вез меня через Ауду, мне было очень страшно. Другой раз было не по себе в поселке Кадыкчан. Это под Магаданом, на севере. Там вообще не осталось ни одного человека – всех расселили. Закрылась единственная угольная шахта и поселок объявили неперспективным. Сейчас такая политика в России, чтобы на севере не жили, а работали вахтовым методом. Так дешевле. - Как вы считаете, Европе стоит бояться Россию? - Смотря чего. Россия давит на нас с помощью природных ресурсов. Я лично не могу понять, почему Польша должна платить за газ больше Германии. Я знаю, что у вас тоже есть проблемы такого рода. Но это политика. Что касается русских, то я не считаю, что их нужно бояться. Простым людям в России не интересны эти вопросы, они больше озабочены своей жизнью, а не политикой. - Вы считаете Россию свободной страной? - Нельзя сказать, что это демократия, как в Польше. Но в человеческом смысле Россия свободна. Там можно свободно передвигаться, свободно говорить. - В Украине свободы больше или меньше? - На бытовом уровне - столько же. В политическом плане вы на два шага впереди, так как у вас больше демократии. Вы выбираете своего президента сами. - Есть мнение, что демократия закончилась с поражением Оранжевой революции. Вы были в Киеве в 2004 году? - Да, но очень сжато. Приходилось спешить, а я не люблю так работать. Я мало застал Оранжевую революцию. - Как по-вашему, почему постсоветским странам не удалось достичь жизненного уровня Польши? - У вас очень криминальные страны, все криминализировано. Поэтому все люди живут бедно. Вам все время приходится кому-то платить. Весь бизнес должен платить силовым структурам и чиновникам. Вы знаете, у нас в Польше, в районе Шленска тоже есть нелегальные шахты-копанки. Там многие люди остались без работы и, как и у вас, решили копать уголь для себя. Но там они никому не платят. Просто добывают уголь для своих нужд. А у вас все эти копанки крышует криминалитет. Люди работают на мафию или платят за крышу силовым структурам. - В Польше пытались как-то легализовать копанки? - Нет, это невозможно. Очень опасный труд. Никакой охраны труда, это нельзя легализовать. - Расскажите какую-нибудь интересную историю из вашего опыта. - Когда я был на Колыме, я встретился с якутской шаманкой, которая сказала, как должна выглядеть моя книга про Колыму. Описала все - цвет, количество частей. Сказала, что будет зеленая обложка и золотые буквы. Так и получилось в итоге. Издатель просил другой дизайн, говорил, что книга будет похожа на Коран, но я настоял на своем. Я послушался шаманку, потому что она знала все про меня – какая у меня собака, какого цвета мой велосипед, какое дерево растет у дома. - О чем собираетесь писать дальше? Есть какие-нибудь творческие планы? - Хочу написать две книги про Польшу. Не хочу, чтобы люди думали, что я могу писать только про Россию. А третья моя книга будет об Украине. Беседовал Станислав Кметь, "ОстроВ"
